Рисунок акварелью (Повести и рассказы) - Страница 61

— Вот и познакомились, товарищ Остапова, — без обычной в этих случаях улыбки сказал заведующий, откладывая диплом. — Рады вас видеть. Специалисты нам вот как нужны!

И он чиркнул сухим пальцем по острому кадыку своему.

"Домой хочу", — подумала Лидочка, чувствуя, что глаза ее наливаются слезами, и стараясь не поднимать взгляда от фанерной крышки стола, закапанной клеем и чернилами.

— Председатель колхоза "Авангард" давно просит агронома, — слышала она голос заведующего, доносившийся до нее как будто издалека. — Мы решили вас направить именно туда, в самую, так сказать, гущу. Это и для вас интереснее, чем составлять сводки в отделе.

Он долго объяснял, как лучше добраться до колхоза. Лидочка кивала головой, а сама думала о том, что жить ей придется не в городе, а в деревне, и вообще кто знает, что еще ждет ее в этой жизни. Поезд до ближнего от колхоза полустанка уходил рано утром. Не зная, как скоротать время, она вернулась в неуютную комнату Дома колхозника, села на подоконник и стала глядеть в окно. На дворе у бревенчатой коновязи стояли лошади; копошились в мусоре раскормленные домашние утки, лениво дрались из-за лакомого куска. Среди них Лидочка заметила маленькую стройную динарку; быстренькая, суетливая, она всюду поспевала первой, и ее не любили, норовя клюнуть и щипнуть при каждом удобном случае. Шел дождь, на стекло налипла мелкая чешуя капель, сквозь нее все казалось рябым, серым и неясным. Лидочка вдруг вспомнила мамину руку, запутавшуюся в платке, прижалась лбом к раме и заплакала.

2

…Когда железный грохот поезда замер вдали, на полустанке воцарилась глубокая тишина. Мирные звуки летнего полдня — гудение проводов, писк стрижей, чертивших каленый воздух, шелест деревьев — лишь еще более углубляли и подчеркивали ее.

Дождь, начавшийся вчера, прошел. Старая береза, волнуясь на ветру, еще роняла прозрачные капли, но уже вся была пронизана необыкновенно ясными лучами послегрозового солнца. Четкие тени лежали на земле, воздух был свеж, дышалось легко, глубоко, и в мире точно совершался большой всеобщий праздник.

"А здесь хорошо", — подумала Лидочка. Она стояла на перроне, ожидая, что к ней подойдут, но, вопреки обещаниям заведующего, ее никто не встречал. Она взглянула на свою затекшую ладонь с багровым рубцом от чемоданной ручки и снова почувствовала себя одинокой и очень несчастной.

Человек в фуражке с красным верхом прошел мимо, приглядываясь к ней. Лидочка успела заметить, что его молодое лицо с тонкими поджатыми губами имело такое выражение, словно он готовился сообщить что-то очень смешное и только выжидал подходящий момент. Он прошелся по перрону, вернулся и спросил бодрым, почти мальчишеским голосом:

— Не вы будете агроном Остапова?

— Я.

— Очень рад! — словно рапортуя, отчеканил он. — Начальник станции Вязовка, Петр Анисимович Цветков. Звонили из колхоза "Авангард" и просили подождать, если произойдет задержка машины по случаю плохого состояния дорог после грозы. Прошу пройти в помещение вокзала.

Было видно, что он изо всех сил старался выглядеть серьезным и солидным, но улыбка так и растягивала его широкое полнокровное лицо. Глядя на него, и Лидочка улыбнулась легко и отрадно.

— Спасибо, — сказала она. — Там, наверное, душно. Я здесь подожду.

— Точно, душно, — согласился Петр Анисимович и, отступив на два шага, стал строго оглядывать свои владения, видимо осуществляя таким образом надзор за порядком.

Лидочка присела в тени березы на чемодан. Вскоре на проселке показалась серая лошадь, тянувшая скрипевшую и визжавшую на все лады телегу. Лошадью правил старик, одетый в мятый пиджачок поверх выгоревшей до неопределенного цвета рубахи и в допотопный картуз с лакированным козырьком. Подвода въехала прямо на перрон, и, прежде чем остановилась, с нее соскочила босая девушка в косынке, завязанной на подбородке.

— Здорово, Петька! Где агрономша? Почта была сегодня? — забросала она вопросами Петра Анисимовича.

Считая, очевидно, такое фамильярное обращение подрывом своего авторитета, начальник станции нахмурился и молча кивнул в сторону Лидочки.

— Здравствуйте, — сказала девушка, крепко, по-мужски встряхивая ее руку. — Петька, чего стоишь? Помоги агрономше чемодан на телегу положить.

И пока вконец смущенный Петр Анисимович укладывал чемодан, она успела сообщить Лидочке, что зовут ее Анкой, что машина по нынешним дорогам не пробилась, что председатель колхоза сам хотел ехать встречать новую агрономшу, но стали звонить из райкома, и он задержался. И, глядя на смуглое энергичное лицо Анки, на ее решительные жесты, ощущая какую-то притягательную силу, исходящую от нее, Лидочка подумала: "Вот такая не заплачет, хоть на Камчатку ее посылай! Поедет, если нужно, и все". И ей стало как-то покойней от присутствия этой надежно-сильной девушки.

— Опоздал, что ли, поезд-то? — спросил Лидочку старик, когда она садилась в телегу.

Лидочка сказала, что не знает.

— Наверно, опоздал, — уверенно сказал старик, погоняя лошадь, — у них без этого не бывает.

Они долго ехали по глинистым размытым проселкам, то въезжая в лес, то вновь выезжая на поля и пойменные луга. Вскоре впереди показалось село. Старик оживился и сказал, что здесь они остановятся покормить лошадь.

— Вот тут и встать можно, — сказал он возле двух этажного здания, отмеченного всеми внешними признаками пивной.

Здесь вокруг своих машин бродило много скучающих шоферов, застигнутых в дороге внезапной распутицей. Они тотчас же сгрудились возле телеги, и, глядя на этих крепких смеющихся парней, отпускающих "скользкие" шуточки, Лидочка струсила и приуныла.